Миры и времена Майкла Шейбона: от Лавкрафта до Пинчона

На заре своей карьеры на вопрос: «Почему „Вундеркинды" остаются единственным экранизированным вашим романом?» Майкл Шейбон дежурно отшучивался: «Потому что это единственная экранизация, к сценарию которой я не имел отношения. У меня тяжёлая рука, фильмы, над которыми я работаю, как правило, не выходят». С тех пор много воды утекло, число экранизированных романов возросло до двух, — но осадок, что называется, остался. И всё же репутация Шейбона не отпугнула владельцев канала CBS: летом 2019 года они объявили, что пулитцеровский лауреат войдёт в команду телесериала «Звёздный путь: Пикар». Причём станет не просто одним из сценаристов, а шоураннером, то есть человеком, определяющим, в каком направлении двинется сюжет очередного «вбоквела» легендарного «Звёздного пути». Чтобы разобраться, как получилось, что солидный, увенчанный лаврами прозаик, начинавший с романов не просто реалистических, а подчёркнуто автобиографических, в итоге нашёл себя в самом сердце современной поп-культуры, давайте заглянем в биографию Майкла Шейбона.



Память — лучший друг писателя, неисчерпаемый источник сюжетов, бездонный архив образов и идей. Собственные воспоминания, затуманенные временем, семейные предания, историческая память народа — именно из этого материала, как Голема из глины, лепит свои истории Майкл Шейбон, киносценарист, комиксист, автор романов «Тайны Питтсбурга», «Потрясающие приключения Кавалера & Клея», «Союз еврейских полисменов», «Лунный свет», лауреат «Хьюго» и «Небьюлы», премии О. Генри и Калифорнийской книжной премии, неоднократный финалист Национальной премии кинокритиков США, одна из самых любопытных фигур в американской литературе начала двухтысячных.

31 мая 2001 года Майкл Шейбон стоял на сцене Колумбийского университета и готовился получить Пулитцеровскую премию за «Потрясающие приключения Кавалера & Клея» — роман именно о пражском Големе. А ещё — о Холокосте, о бруклинских евреях, о Второй мировой войне, о Гарри Гудини и других иллюзионистах, практиковавших искусство побега, освобождения из верёвок и кандалов, тюремных камер и запертых сейфов. И о «золотом веке» американских комиксов, той наивной и энергичной эпохе, когда «истории в картинках» меняли жизни миллионов подростков.

Надо сказать, трогательная и остроумная история зачаровала не только представителей академического сообщества, но и не избалованных вниманием мейнстрима гиков, хотя сам писатель к их числу никогда не относился. По словам Шейбона, интерес к теме возник у него уже в зрелом возрасте, когда он нашёл на чердаке чудом избежавшую гаражной распродажи коробку с комиксами, которые читал в детстве, — и не смог с ней расстаться. Другим источником вдохновения стали рассказы отца о «радиопостановках, политиках, фильмах, музыке и спортсменах» 1930-1950-х, обо всём том, что составляло ежедневный жизненный фон среднего американца середины XX века.

Исторические изыскания, которые Шейбону пришлось провести в университетских библиотеках Лос-Анджелеса, Беркли и Нью-Йорка, сами по себе подарили автору немало счастливых часов: листая пыльные подшивки «Нью-Йоркера», он не просто собирал факты, но наслаждался оригинальной типографикой заголовков, винтажным дизайном рекламы, запахом бумаги более чем шестидесятилетней давности. Так, в тиши книгохранилищ, осенённый тенями Супермена и Бэтмена, Габриэля Гарсиа Маркеса и Владимира Набокова («Я видел набоковских бабочек в каждый решающий момент во время работы над книгой», — признаётся Шейбон), рождался роман, которому суждено было изменить судьбу писателя.


«Потрясающие приключения Кавалера & Клея» стали третьим романом Шейбона — и первым, основанным не на автобиографическом материале. При этом нельзя сказать, что детство, отрочество и юность будущего Пулитцеровского лауреата были наполнены захватывающими приключениями и душераздирающими драмами. Он родился в Вашингтоне (округ Колумбия) 24 мая 1963 года, в состоятельной еврейской семье. Мать была адвокатом, а отец кроме юридического получил ещё и медицинское образование. Семейное благополучие, впрочем, оказалось хрупким: когда мальчику исполнилось одиннадцать, его родители подали на развод, и Майкл вместе с отцом перебрался на американский Восток, в Питтсбург (штат Пенсильвания). Эти события, довольно тривиальные с точки зрения стороннего наблюдателя, нанесли ребёнку глубокую травму: темы развода и отцовства по сей день остаются для творчества Шейбона ключевыми.


Юношеская рефлексия и наблюдения, сделанные писателем в Пенсильвании, легли в основу его дебютного романа «Тайны Питтсбурга», изданного в 1988 году. Первоначально Шейбон даже не думал о публикации этой книги: текст был написан как магистерская работа, когда Майкл заканчивал обучение творческому письму в Калифорнийском университете. Его профессор Дональд Хейни, публиковавший собственную прозу под псевдонимом Макдональд Харрис, показал рукопись ученика литературному агенту на свой страх и риск, не поставив талантливого студента в известность. Однако Шейбон остался не в обиде: результат превзошёл все ожидания. Многообещающему дебютанту выплатили авансом 155 тысяч долларов — при том, что стандартный гонорар начинающего автора во второй половине 1980-х, как подчёркивают американские биографы, составлял около семи с половиной тысяч.


Трагикомическую историю молодого шалопая на пороге взросления, который никак не может определиться со своей сексуальной ориентацией и решить, как относиться к отцу-мафиозо, благосклонно приняли и критики, и читатели. А гетеросексуал Шейбон угодил в список самых многообещающих молодых геев, составленный журналом Newsweek. Эта путаница позабавила писателя: «Для меня открылась новая аудитория, и аудитория очень лояльная», — говорит он в одном из интервью. Увы, экранизация «Тайн Питтсбурга», снятая режиссёром Роусоном Маршаллом Тёрбером в 2008 году, и близко не повторила успех дебютного романа Шейбона, с трудом отбив свой бюджет в прокате. Впрочем, участие писателя в этом проекте ограничилось продажей прав — к тому моменту его интересовали совсем другие темы и другие герои.



Судьба подающего надежды литератора печальна: ожидания надо оправдывать, репутацию подтверждать, а щедрые авансы — отрабатывать. Слишком велик шанс опозориться, подвести, разочаровать. Столкнувшись с «синдромом второго романа», молодые авторы нередко впадают в ступор и вовсе бросают писать. Шейбон ударился в другую крайность: он увяз в новом тексте. После внезапного успеха «Тайн Питтсбурга» Майкл пять лет посвятил роману «Фонтейн Сити», истории о строительстве огромного стадиона, предназначенного исключительно для бейсбола (писатель остаётся страстным поклонником этого сугубо американского вида спорта с восьми лет, когда впервые посмотрел телетрансляцию матча вместе с отцом). Но, исписав полторы тысячи страниц, он обнаружил, что не в состоянии связать сюжетные линии. В отчаянии Шейбон отправил первые шестьсот страниц черновика своему литературному агенту. Вердикт подтверждал худшие опасения: «Никуда не годится».



К этому моменту Шейбон уже подписал контракт на издание второго романа и получил задаток — учитывая гонорар за первую книгу, можно предположить, что немалый. За время работы над «Фонтейн Сити» он успел развестись с первой женой, поэтессой Лили Грот (двум амбициозным молодым литераторам, один из которых обласкан критикой, а второй мало кому известен, оказалось сложно ужиться под одной крышей), и при разделе имущества часть аванса досталась бывшей супруге. Мысль, что ему придётся возвращать деньги, которых у него давно уже нет, стала безотказным средством против «синдрома второго романа». Шейбон взял себя в руки, отложил незаконченную рукопись и в ударные сроки, всего за семь месяцев, сочинил совершенно новую историю, известную российским читателям под названием «Вундеркинды». Героем книги стал молодой писатель, который никак не может завершить свой роман, между тем срок сдачи близится, паника нарастает, выхода нет — словом, чистой воды рекурсия.


«Вундеркинды» вышли в 1995 году, а в 2000-м были экранизированы Кёртисом Ли Хэнсоном. Картина попала в десятку лучших постановок года по версии Национального совета кинокритиков США и собрала солидную коллекцию наград, включая «Оскар» и «Золотой глобус». Правда, эти премии достались фильму не за сценарий и не за режиссуру, а за песню, написанную для экранизации Бобом Диланом, — Things Have Changed. Что, впрочем, не помешало Майклу Шейбону получить свою долю дивидендов и упрочить репутацию в глазах профессионального сообщества и благодарной публики.


Представителю мейнстрима опасно заигрывать с жанровой литературой: есть шанс увлечься всерьёз и навсегда погубить себя в глазах критики. Работая над «Потрясающими приключениями Кавалера & Клея», Майкл Шейбон уверял журналистов, что читает комиксы и штудирует литературу по истории жанра исключительно для того, чтобы собрать материал, а так-то он больше по Апдайку и Фицджеральду. Но прошло четыре года, и в издательстве Dark Horse Comics появилась ежеквартальная серия The Amazing Adventures of the Escapist — её центральным персонажем стал супергерой Эскапист, тот самый, которого когда-то придумали герои «Потрясающих приключений Кавалера & Клея». Составителем и одним из редакторов серии, как нетрудно догадаться, выступил сам Майкл: комиксы продолжали выходить до 2006 года, за это время он успел написать сценарии для двух выпусков.

И это не первое его обращение к «чистому жанру». Ещё в 1997 году Шейбон опубликовал в журнале «Плейбой» рассказ «На чёрной мельнице», хоррор в духе Лавкрафта, — правда, в тот раз писатель укрылся под псевдонимом Август Ван Зорн. Позже этот «величайший неизвестный автор XX века» станет любимым виртуальным персонажем Шейбона и заживёт собственной жизнью: обзаведётся обширной вымышленной библиографией, сайтом, станет выступать с комментариями к комиксам об Эскаписте и с другими статьями.


Получив Пулитцеровскую премию, писатель перестал скрывать свой интерес к поп-культуре. Уже в 2002 году он опубликовал роман «Саммерленд, или Летомир»: юный герой этой книги путешествует по волшебной стране, непрерывно играя в бейсбол с мифическими существами. Год спустя роман удостоился Мифопоэтической премии в номинации «Литература для детей и подростков». Следом вышла повесть «Окончательное решение», где фигурировал старик-пасечник, до степени смешения похожий на престарелого Шерлока Холмса, не утратившего хватку накануне своего девяностолетия. Совершил Шейбон краткую вылазку и на территорию авантюрно-исторического жанра: в 2007 году вышла его книга «Джентльмены на дороге», посвящённая событиям, происходившим в Хазарском каганате около 950 года нашей эры. Первоначально роман публиковался с продолжением в The New York Times Magazine и имел рабочий заголовок «Евреи с мечами».



Однако главным событием за эти десять лет безудержных экспериментов для Шейбона стал роман «Союз еврейских полисменов», увидевший свет в том же 2007 году. На сей раз поклонник Апдайка, Фицджеральда, Борхеса и Набокова скрестил неонуарный детектив а-ля братья Коэны с альтернативно-исторической фантастикой: в этой вселенной государство Израиль так и не возникло, зато накануне Второй мировой войны евреи получили в пятидесятилетнюю аренду солидную часть Аляски, что спасло многих из них от Холокоста. Полвека спустя сильно пьющий полицейский Мейер Ландсмар ищет в Ситке, временной еврейской столице, убийцу соседа-наркомана — и от результатов его расследования, как выясняется, зависит будущее всей диаспоры. Любопытно, что этот сюжет родился из ностальгической попытки представить целую страну, в которой говорили бы на идише — как в тех кварталах, где прошло детство писателя.

Интерес Шейбона к извилистым жанровым тропкам отчасти можно объяснить обострённым чувством справедливости.



Свой авторитет пулитцеровского лауреата Шейбон не раз использовал для разрушения этих стереотипов. Сложно судить, сумел ли он повлиять на ситуацию в целом, но «фантастическое» комьюнити его усилия оценило. В 2007-2008 годах «Союз еврейских полисменов» принёс писателю две главные жанровые премии мира: «Хьюго», самую престижную награду, которую вручают любители фантастики, и «Небьюлу» — она присуждается по итогам голосования писателей-профессионалов. Более впечатляющий бенефис в жанре трудно себе представить: награды, к которым большинство лауреатов упорно шли десятилетиями, Шейбон взял легко, играючи, даже не ставя перед собой такой цели.



В 2012 году писатель ненадолго вернулся в лоно мейнстрима и выпустил реалистический роман «Телеграф-авеню» о двух друзьях из Окленда, еврее и чернокожем, что владеют магазином подержанных джазовых пластинок. Однако уже в 2016-м вышел «Лунный свет» — удивительная окрошка из жанров: мелодрама, семейная сага и криптоистория под одной обложкой. Книга основана на воспоминаниях деда Шейбона, записанных автором в 1989 году, когда патриарх лежал на смертном одре, и на первый взгляд выглядит классической мемуарной прозой. Герой-повествователь «Лунного света» рассказывает, как в конце Второй мировой войны его дед занимался розыском немецких учёных для вывоза в США (и всю жизнь испытывал по этому поводу неутихающее чувство вины), потом разрабатывал ракетные двигатели для лунной программы NASA, вместе с женой, пережившей ужас нацистских концлагерей, воспитывал очень непростого ребёнка... В то же время Шейбон предостерегает: не стоит принимать историю за чистую монету, на самом деле это только имитация мемуаров, имеющая мало отношения к биографиям его родных и близких. Подлинные детали серьёзно переосмыслены: в работе над романом он использовал не только воспоминания деда, но и, например, опыт своей второй жены, Айлет Уолдман, страдающей биполярным расстройством. Кроме того, критики обнаружили в «Лунном свете» массу отсылок к американской классике XX века, от «Бойни номер пять» Курта Воннегута до «Радуги тяготения» Томаса Пинчона. И не только критики: сам Томас Пинчон, известный затворник, всю жизнь успешно избегающий общения с прессой, после выхода романа пригласил Шейбона на обед, что уже стоит дюжины литературных наград.


«Лунный свет» — своего рода провокация, игра с читательскими ожиданиями, прямое воплощение поговорки «врёт как очевидец». Проза эпохи фейк-ньюс — такую метафору Шейбон использовал, комментируя британское издание книги, с обложки которого мистическим образом исчезло слово «роман». Но прежде всего это гимн художественной литературе, во многих отношениях превосходящей самый достоверный нон-фикшн. «Вымысел, который обманывает, не скрываясь, - гораздо более мощный и эффективный инструмент для получения правды», — говорит Шейбон. И уж точно лицемерием было бы утверждать, что ты пишешь правду, одну только правду и ничего кроме правды, когда рассказываешь собственную семейную историю: это слишком личное, интимное, эмоции неизбежно перевесят любые факты.




Несмотря на страсть к авантюрным историям, Майкл Шейбон, поселившийся вместе со второй женой и четырьмя детьми в тихом университетском Беркли, ведёт подчёркнуто упорядоченную, размеренную жизнь. Каждый день, с воскресенья по четверг, он пять часов посвящает литературной работе и ежедневно, не дожидаясь вдохновения, выдаёт строго по тысяче слов. Правда, значительная часть этих текстов — сценарии и сценарные заявки: как шутит писатель, раз уж оплата медицинской страховки его семьи проходит через Гильдию американских сценаристов, он вынужден зарабатывать необходимый годовой минимум именно как сценарист, чтобы платить по счетам.


Самый впечатляющий его успех на этой ниве связан с фильмом Сэма Рэйми «Человек-паук 2» (2004): в финальной версии кинокартины, собравшей в мировом прокате более 780 миллионов долларов, использована примерно треть оригинального сценария Шейбона. В интервью Рэйми отвешивал сценаристу пышные комплименты и обещал обязательно продолжить сотрудничество при работе над следующей частью франшизы, но в команду фильма «Человек-паук 3: Враг в отражении» (2007) так и не позвал. Кроме того, пулитцеровский лауреат выступал «сценарным доктором» на съёмках диснеевского «Джона Картера» по романам Эдгара Райса Берроуза, а в 1990-х продал несколько сюжетов продюсерам «Людей Икс» и «Фантастической четвёрки» — хотя его идеи так и не были использованы.


Самая свежая его работа в киноиндустрии — сценарий короткометражки «Калипсо» для проекта Star Trek: Short Treks. События в этом эпизоде разворачиваются на борту заброшенного космического корабля через тысячу лет после действия основного сериала. По словам автора, таким образом он хотел создать атмосферу экстремального одиночества, а саундтрек из классической картины «Забавная мордашка» (1957) с Одри Хепбёрн должен был напомнить, что вселенная «Звёздного пути» — это наша вселенная, с теми же фильмами, той же историей и теми же неразрешимыми вопросами.

Что же касается экранизаций его собственных книг, то большая часть романов Шейбона куплена на корню продюсером Скоттом Рудиным («Семейка Аддамс», «Шоу Трумэна», «Старикам тут не место»). Однако выпустить пока удалось только два фильма: упоминавшиеся ранее «Тайны Питтсбурга» и «Вундеркинды». Главные произведения писателя, «Потрясающие приключения Кавалера & Клея» и «Союз еврейских полисменов», всё ещё ждут своего часа.


Современному успешному литератору сложно оставаться в тени, особенно если он нашёл себя на стыке «высокого искусства» и поп-культуры. Редкие исключения вроде Томаса Пинчона или Виктора Пелевина только подтверждают это правило. Писатель, а тем более сценарист, обязан выступать как публичная фигура, создавать информационные поводы, поддерживать персональный бренд, «работать лицом». Порой это даже прямо прописывается в контрактах. Show must go on, и Майкл Шейбон это прекрасно понимает. Он регулярно посещает конвенты и кинофестивали, благотворительные балы и вручения «Оскара», вкалывает «за себя и за того парня». Пулитцеровский лауреат с готовностью подписывает открытые письма (например, в 2014 году он выступил в защиту авторов холдинга Hachette во время затянувшегося конфликта издательства с крупнейшим книжным интернет-ритейлером Amazon), охотно высказывается о ситуации на Ближнем Востоке, критикует политику Дональда Трампа, участвует в публичных дискуссиях.

Но всё это даже с большой натяжкой не отнесёшь к разряду приключений. В отличие от героев своих романов, Шейбон не путешествовал по железным дорогам Европы в одном гробу с глиняным великаном из Праги, не участвовал в полицейских расследованиях, не готовил человека к первой высадке на Луне и даже в бейсболе не продвинулся дальше статуса заядлого болельщика.

У него другой талант: из мешанины разрозненных фактов, из путаницы своих и чужих воспоминаний он умеет ткать нить сюжета — и ловко сплетает в такие изысканные кружева, какими редко могут похвастаться свидетели и полноценные участники самых масштабных исторических событий.


Любопытно будет посмотреть, как Шейбон использует эту свою сверхспособность в истории о капитане Пикаре,