Станислав Лем — пророк от фантастики

В псевдорецензии на несуществующую книгу американца Куно Млатье «Одиссей из Итаки» Станислав Лем представил свою классификацию научных гениев. Гении третьего класса — это гении обыкновенные, которые нередко бывают признаны при жизни и оценены по заслугам. Гениев второго класса открывают обычно лишь после их смерти, а пока они живы, их подвергают травле или не замечают вовсе.

Наконец, возможны гении высшего класса, первого, которые открывают настолько невероятные истины, что их никто не в состоянии оценить. Удел таких гениев — полное забвение.


По этой классификации самого Лема следует отнести скорее к гениям второго класса. Нельзя сказать, что он был совершенно не замечен при жизни. Но даже в родной Польше он довольно долго оставался чуть ли не второстепенным или детским писателем, а его научные и философские идеи не получали должного изучения и освоения.

Станислава Лема ещё при жизни часто называли пророком. Более того, пророком, предсказания которого сбываются. Попробуем же рассмотреть некоторые пророчества писателя, высказанные в его книгах — как художественных, так и научных.



Первым широко известным романом Лема стали «Астронавты» (1951). Действие романа происходит в начале XXI века, причём некоторые детали мира будущего описаны там весьма подробно... и совершенно неточно:




В романе есть ещё ряд чисто научных предсказаний, иногда очень конкретных. Например: «В 1997 году был получен коммуний — светло-серебристый, очень тяжёлый металл из группы актинидов, не существующий во Вселенной элемент, занявший сто третье место в Периодической таблице Менделеева. Этот металл, химически нейтральный и твёрдый при обычной температуре, при нагревании до 150 000 градусов распадался, выбрасывая дейтроны, ядра тяжёлого водорода». В реальности элемент 103 лоуренсий был открыт в 1961 году. В природе он действительно отсутствует, получен только синтетически на ускорителях, но практического применения не получил из-за того, что время жизни изотопов лоуренсия очень мало (11 часов у самого долгоживущего).


В общем, довольно скоро Лем понял, что подобные прогнозы на ближайшее время не только противоречивы и могут оказаться ошибочными, но попросту ничем не отличаются от гаданий на кофейной гуще. Таких просчётов, как в дебютном романе, Лем более старался не допускать. Поэтому действие следующего фантастического романа, «Магелланова облака», который начали публиковать в журнале «Пшекруй» в декабре 1953 года, происходит аж в четвёртом тысячелетии.




В 1957 году Лем написал научно-популярную книгу «Диалоги», в которой попытался рассмотреть многие интересовавшие его вопросы. На титульном листе первого издания было обозначено: «Об атомном воскрешении, о теории невозможности, о философских концепциях людоедства, о грусти в пробирке, о кибернетическом психоанализе, об электрическом метампсихозе, об обратной связи эволюции, о кибернетической эсхатологии, об индивидуальности электрической сети, о коварстве электромозгов, о вечной жизни в ящике, о конструировании гениев, об эпилепсии капитализма, о машинах для правления, о проектировании общественных систем». Собственно, эти и подобные темы на многие годы стали для автора определяющими в его творчестве.

При этом Лем в разных своих произведениях довольно точно предсказал появление конкретных технологий вроде электронных и аудиокниг, смартфонов, планшетов, 3D-печати.


Например, в романе «Возвращение со звёзд» (1961) он описывает электронные книги — за 40 лет до реальных попыток их создания. Лем представлял их как небольшие кристаллики с памятью, которые можно загрузить в устройство оптон, похожий на современный Kindle: «Оптон напоминал настоящую книгу только с одной-единственной страницей между обложками. От каждого прикосновения на ней появлялась следующая страница текста». В этом же романе Лем упомянул лектоны — аудиокниги, которые «можно было отрегулировать на любой тембр голоса, произвольный темп и модуляцию».

Но гораздо интереснее прогнозы Станислава Лема в области идей...



Через десять лет после «Диалогов» Лем выпустил ещё одну книгу, в которой определил задачи человечества на ближайшую тысячу лет. Во всяком случае, так ему казалось тогда. Знаменитая «Сумма технологии» повествовала о многом, например, в главе «Пасквиль на Эволюцию» Лем обсуждал варианты возможных изменений человеческого организма. Из трёх подходов (считать нынешнюю конструкцию человека неприкосновенной, совершенствование организма осуществлять медленно и постепенно, решать проблему радикально — разрабатывать совершенно новую модель) писателя более всего интересовал третий. Ставить целью не долголетие, а бессмертие, решительно менять структуру тела и его отдельных частей, получая при этом новые способности. Лем писал, что этот «выход из положения представляется нам сегодня столь абсурдным, столь неприемлемым, что стоит послушать доводы, которые мог бы высказать его сторонник».

Сейчас, когда со времени выхода первого издания книги прошло более полувека, этот вариант уже не кажется ни абсурдным, ни неприемлемым, наоборот, он представляется чуть ли не наиболее вероятным, хотя существенное вмешательство в генный набор Homo sapiens пока ещё не стало реальностью.

В разное время Лем писал (как в научно-популярных, так и в беллетристических произведениях) и о традиционном — медицинском способе совершенствования человека, и о различных вариантах сращивания человека с техникой — киборгизации. Обстоятельно рассмотрел он и варианты преобразования организма путём генетических изменений. Подробно о возможных достижениях и проблемах, встречающихся на этом пути, писал Ийон Тихий в «Путешествии двадцать первом» (1971) своих «Звёздных дневников», где рассказал о пребывании на планете Дихтонии, обитатели которого изначально (хотя бы на момент 2300 года) были схожими с землянами гуманоидами, так что их автоэволюция может служить примером и для людей.




Подробное описание того, как развивалась автоэволюция дихтонийцев, даже в сокращённом виде превышает все мыслимые размеры журнальной статьи. Заметим лишь, что Лем, как и обычно, перебирает, кажется, все возможные варианты реконструкции тела. Во всяком случае, многочисленные движения трансгуманистов и их противников (как уже реально существующих, так и будущих) вполне могут быть соотнесены с различными партиями и движениями реконструкторов на планете Дихтония.

Кстати, любопытный вариант достижения личного бессмертия рассмотрен в романе «Осмотр на месте» (1982). Описанные там эктоки становятся бессмертными после замены живой плоти так называемыми быстрами (шустрами в другом переводе). Быстры — это очень мелкие логические элементы, которые вводятся в организм. Они проникают во все органы и поначалу ничего не делают, а лишь считывают все информационные сигналы, сопутствующие жизни. Получив полный информационный портрет объекта, быстры начинают заменять частицы протоплазмы и создают невидимый субатомный скелет организма, не меняя его облика, формы и функций. Уничтожить такой организм практически невозможно. Даже если разделить ткани тела на миллионы частей, быстры снова воссоединятся, ничего не теряя.


Ещё одной темой, которую Лем разрабатывал во многих произведениях, стала так называемая фантоматика. В «Сумме технологии» этой теме посвящена глава «Фантомология», в которой автор задался вопросом: «Как создать действительность, которая для разумных существ, живущих в ней, ничем не отличалась бы от нормальной действительности, но подчинялась бы другим законам?»

Другими словами, как научиться «подделывать» реальный мир. Простейшие варианты этого описаны в романах «Магелланово облако» (благодаря искусству видеопластики парк на космическом корабле казался огромным), «Возвращение со звёзд» (приключения Эла Брегга во Дворце Мерлина, горизонты в мегаполисе). Но это были только подходы к теме. Серьёзная фантоматика должна воздействовать на все органы чувств человека, предоставляя ему окружающий мир во всей полноте ощущений. Для этого нужно создавать специальный костюм виртуальной действительности, что в некоторой степени даже уже воплощается в жизнь, но даёт лишь частичный эффект. А можно пойти по другому пути: попытаться воздействовать непосредственно на мозг индивидуума, меняя у него восприятие мира. Это очень сложная задача, но она может позволить идеально подменить окружающую реальность.

То, что сейчас называют «виртуальной реальностью», лишь жалкое подобие настоящей фантоматической иллюзии, до создания которой ещё очень далеко. Как и любая технология, фантоматика может как принести несомненную пользу (возникновение новых видов искусств, помощь больным и пожилым людям, виртуальные путешествия, ведение учебных курсов), так и использоваться во вред. В одном из последних рассказов Лема («Матрас», 1996) главный герой боится, что его похитили и поместили в виртуальную реальность, но не может понять, живёт он наяву или в фантоматическом сне.


Специфический вариант воздействия на человеческий мозг представлен в романе «Футурологический конгресс» (1971). Там используются специальные химические вещества, которые вызывают направленные галлюцинации. В мире будущего, который видит главный герой повести Ийон Тихий, в воздухе распылены «масконы», галлюциногены, которые заставляют видеть окружающее совсем не таким, каким оно является на самом деле. Эти масконы внедрялись в атмосферу много лет, там накопилось несколько слоёв иллюзий. Получив от коллеги, профессора Троттельрайнера, некий «отрезвин», Ийон Тихий обнаруживает, что благостная райская картина вокруг на самом деле скрывает жуткую катастрофу. Тихому повезло, всё это оказалось галлюцинацией, и он вернулся в наш реальный мир, но изрядно поволновался.

Искусство творить виртуальный мир другим способом описано у Лема в рассказах «Странные ящики профессора Коркорана» («Из воспоминаний Ийона Тихого», 1960), «Не буду служить» (1971) и «Блаженный» (1971). Хотя техническая реализация искусственных миров в них несколько отличается, по сути, дело сводится к созданию жителей и окружающей их действительности в некой компьютерной базе данных. Здесь Лема интересовал тот же вопрос: может ли обитатель такого мира понять, что он живёт в вымышленной реальности? Отсюда неизбежно возникает и другой вопрос: а не являемся ли и мы, люди, подобными созданиями, живущими в искусственной обстановке? В конце прошлого века эти вопросы были спроецированы в массовую культуру благодаря фильму «Матрица».




Как всегда у Лема, детальная проработка проблемы неизбежно вызывала множество побочных и параллельных задач. Каковы отношения Создателя и его творений? Какие теологические и этические неожиданности могут возникнуть в результате реализации подобных проектов? Стоит ли вообще заниматься этим? Впрочем, последний вопрос бессмыслен. Как только компьютерные мощности позволят реализовывать такие задачи, они неизбежно будут реализованы, в том или ином виде.


Не обошёл Станислав Лем и вопрос о счастье человеческом. Более того, он подбирался к решению этого вопроса, к тому, как осчастливить всё человечество, неоднократно и с разных сторон.

Ещё в «Магеллановом облаке» впервые прозвучало у Лема название фелицитологии — науки о счастье. Но там разговор ограничился лишь возможностью удовлетворить потребность обладания уникальными предметами — картинами, скульптурами, драгоценностями, да и решение этой проблемы, мягко говоря, выглядит упрощённо.

В «Возвращении со звёзд» писатель пошёл дальше. В обществе будущего, куда вернулся Эл Брегг после долгого космического полёта, нет агрессии, практически нет преступлений против личности. Достигается это с помощью бетризации — специальной биохимической' процедуры, подавляющей агрессивные устремления человека. Овладение гравитацией позволило также устранить технические аварии и катастрофы. Но с водой, как говорится, выплеснули и ребёнка. Люди в мире без агрессии перестали рисковать, отказались от полётов в космос, поголовно стали потребителями и утончёнными гедонистами. Позже сам Лем писал об этой книге, что в ней «проблема искоренения социального зла рассмотрена слишком уж примитивно и неправдоподобно». Но, например, Мария Галина уверена: «Не знаю, насколько модель „Возвращения со звёзд" эффективна — чтобы быть эффективной, она должна быть всеобщей, глобальной. Так что подобная утопия/ антиутопия в скором времени нам не грозит. Тем не менее это общество, в котором многие из нас хотели бы жить, хотя, подозреваю, в силу того же застарелого „культа героев" не рискнули даже себе в этом признаться — и, кстати, общество, которое позволило бы человечеству уцелеть как виду».

Проблемы осчастливливания Лем разбирал детально и подробно в разных произведениях. В повести «Альтруизин, или Правдивое повествование о том, как отшельник Добриций Космос пожелал осчастливить и что из этого вышло», где описана фелицитология внезапная и эволюционная. В повести «Блаженный», где создают существ, запрограммированных на счастье. В «Сказке о трёх машинах-рассказчицах короля Гениалона», где рассказано о гедофагах, или счастьеедах. В «Сумме технологии», где говорится о возможности конструирования трансценденции, ведущей к счастью. В псевдорецензии на роман Алистара Уэйнрайта «Корпорация ,,Бытие“», где можно заказать дружбу, любовь, счастье. В «Путешествии двадцать первом», где вакханалия неудержимой автоэволюции также должна была привести к полной гармонии и счастью. В «Футурологическом конгрессе», где этому служили галлюцинации. В «Путешествии профессора Тарантоги», где на планете Каленусия спасают население от чрезмерного благосостояния...





Одна из последних попыток Лема описать общество без насилия представлена в романе «Осмотр на месте». В государстве Люзания на планете Энция реализована так называемая этикосфера. Быстры, которые уже упоминались при разговоре о бессмертии, распылены в Люзании везде — в воздухе, в почве, в воде, в одежде. Обычно они никак не выдают своего присутствия и становятся ощутимы, лишь когда требуется обеспечить безопасность жителей Люзании. Благодаря возможности объединяться в коллективный разум быстры способны мгновенно препятствовать любому проявлению агрессии. В отличие от бетризации, наличие этикосферы не меняет индивидуумов, они остаются такими же, какими есть, со своими комплексами, недостатками и агрессией. Но сделать больно другим, подчинить себе их силой быстры не позволяют. Быстры как бы добавляют к физическим законам этический: «Не делай другому то,что ему неприятно».

Дополнительным бонусом является то, что быстры следят за состоянием отдельных личностей и при необходимости ликвидируют любую болезнь в зародыше.

Тем не менее Лем показал и возможные беды от наличия этикосферы. Ведь быстры принимают решения автоматически, на уровне инстинктов. С ними нельзя поговорить, объяснить или прояснить что-либо. А кто может поручиться, что все действия быстрое направлены лишь на благо? Не обернутся ли какие-то их решения несчастьями в будущем?

Как и любой инструмент, быстры могут использоваться во вред, и Лем описал в романе, как их применяли в качестве оружия. Тем не менее идея этикосферы представляется одной из самых плодотворных и возможной в будущем. Именно в этом направлении — с национальной спецификой — идёт развитие сферы информационных технологий Китая, к которому заинтересованно присматриваются и другие государства — не будем показывать пальцем. Поскольку действия быстрое могут быть чётко локализованы в пространстве, те, кто не желает жить под их охраной, всегда могут покинуть территорию этикосферы и «на воле» заниматься агрессией и войнами в своё удовольствие. Вот только искать эту свободную территорию будет становиться всё труднее...


Для книг Лема с самого начала было характерно обильное использование неологизмов — слов, придуманных им самим. Иногда уже существующим словам писатель придавал новые смыслы. В общем, он всегда относился к словотворчеству весьма серьёзно. В «Футурологическом конгрессе» профессор Троттельрайнер, объясняя Ийону Тихому задачи лингвистической прогностики, говорит: «Человек может овладеть лишь тем, что может понять, а понять, в свою очередь, может только то, что способен назвать. Неназванное является непонятным. Исследуя дальнейшие этапы эволюции языка, мы приходим к тому, какие открытия, перемены, революции в нравах этот язык смог бы когда-нибудь отразить».

В нашей реальности чем-то похожим занимается Михаил Эпштейн, работая над проективным словарём русского языка «Дар слова».




Развивая идею лингвистической футурологии, в 1973 году Лем публикует в сборнике «Мнимая величина» рекламный проспект «Экстелопедии Вестранда в 44 магнетомах». Это Экстраполяционная Телеономическая Энциклопедия, которая, в отличие от обычных энциклопедий, представляет статьи о будущих явлениях и событиях. Часто с Экстелопедией сравнивают Википедию и даже называют её реализацией идеи Лема. Это не совсем так. Общее у этих энциклопедий лишь то, что в них есть возможность корректировать статьи в реальном времени. Но Википедия всё-таки традиционна, в ней говорится о реальных явлениях, а не о будущих, как в Экстелопедии.

Аналогом Экстелопедии могла бы стать интерактивная википедия, посвящённая предсказаниям и описаниям будущего в произведениях фантастов, нечто подобное «Регистру научно-фантастических идей и ситуаций» Генриха Альтова, детально структурированная и постоянно обновляющаяся. Идеи самого Станислава Лема могли бы занять в такой Экстелопедии достойное и почётное место.



Книги Лема выходили и выходят во многих странах. Известны публикации на 45 языках мира. Общий тираж изданного — более 30 миллионов экземпляров. Тем не менее далеко не всегда и не везде насыщенные идеями произведения выходили в нужное время. Простой пример: «Сумма технологии» вышла на английском языке лишь в 2013 году, спустя почти полвека после её появления.

Американский научный журналист Ли Биллингз написал довольно восторженную рецензию на это издание, дав ей характерное название: «Никем не прочитанная книга». Конечно, в первую очередь он имел в виду англоязычных читателей. Посещая конференции, на которых речь шла о грядущей технологической сингулярности, Биллингз с удивлением узнал, что большинство тех, кто занимается этим вопросом, даже не слышали имени Станислава Лема, а если слышали, то знали его лишь как автора романа «Солярис», по которому Стивен Содерберг снял фильм. И журналист с горечью пишет, что Лем, в отличие от миллиардеров Кремниевой долины, был озабочен не поисками личного обогащения от колебаний рынка, не блестящими новыми гаджетами или упрощёнными идеологиями «подрывной инновации». Лем пытался найти ответы на вопросы, которые ныне часто обходят молчанием. Возможен ли контроль за технологиями со стороны человечества? Где абсолютные пределы наших знаний и наших достижений, будут ли эти границы сформированы фундаментальными законами природы или ограничениями, присущими нашей психике? Если представится возможность удовлетворить практически любые материальные желания, то будет ли это на самом деле именно тем, чего мы хотели бы?

Известный философ-футуролог Ник Востром разрабатывал гипотезу симуляции — возможности, что все мы существуем в искусственно созданной сверхцивилизацией (не исключено, что и просто далеко продвинувшейся нашей) симуляции действительности. В работе «Не живём ли мы в компьютерной симуляции?» он даёт оценку вычислительным мощностям, которые потребуются для реализации «чёрных ящиков» Коркорана, и высказывает предположения в связи с судьбами цивилизаций в нашей галактике, следующие из гипотезы осуществления симуляции мира. К сожалению, незнакомство с идеями Лема заставляет не одного серьёзного учёного открывать уже давно открытое и наукообразно излагать то, что было предсказано и прояснено несколькими абзацами художественного текста.

Нашей стране повезло — у нас Лема читают как ни в одной другой стране мира, кроме, может быть, Германии. Наследие польского гения, величайшего фантаста-мыслителя XX века доступно русскоязычной аудитории в качественнейших переводах и объёмах и тиражах, несравнимых ни с кем из его современников-соотечественников, да и в русскоязычном пространстве остающихся среди популярнейших книг. Сумеем ли мы извлечь из этого пользу сейчас, когда начинает своё второе столетие этот оригинальный и пессимистичный ум? Время покажет.